Нам как-то надо скоротать ожидание выхода “Дракулы” Люка Бессона с великолепным Калебом Лэндри Джонсом, а также “Франкенштейна” Гильермо дель Торо, поэтому расскажем о новом фильме братьев Филлипу, хотя и не планировали.

Почему не планировали? Потому что “Верни её из мёртвых” (да, если в русском прокате не появится хоть слово от себя, у кого-то отвалится жопа) трудно воспринимать как самостоятельное произведение вне контекста предыдущего фильма.

Конечно же, это не сиквел в чистом виде, но действие идет в том же темпе, по тем же тезисам — потеря близкого, тягостная тоска, попытка повернуть ситуацию вспять посредством чего-то сомнительного и чернушного, маленький мальчик, который случайно попадает под замес и который отвечает в фильме за (боди)хоррор-составляющую посредством членовредительства, и истинная драма, которая под всем этим скрывается.

Лишь пару отличий — у Talk to Me глубокий и пронзительный финал. Но зато у Bring Her Back в касте талантливая Салли Хокинс, которая и вытянула всю драму (и черную комедию) на своей харизме. Почему же “Верни ее” все в голос считают более удачным фильмом, чем предшествующий? Для меня это не до конца понятно, но попытаемся предположить, что по структуре фильм более понятный — хронология линейная, “внетелесного” опыта герои не переживают (почти). Хорошая музыка, знакомая многим ситуация. 

Сюжет приземлен в каком-то (определенном) смысле. Но мне как раз не хватило в “Верни ее” воздуха, пространства для размышлений.

В любом случае это произведение Филлипу так же, как и “Поговори с ней”, на голову выше всего того, что сейчас выходит в этом жанровом пласте.

Мы пропустили премьеру, но раз этот фильм появился в альтернативных источниках распространения, почему бы о нем и не рассказать. Во всех смыслах это свежая кровь.

Даже с учетом “черного” постхоррора нас лично радует, что “Грешники” — это не очередные “Прочь” или “Мы”, или другое кинематографическое новаторство Джордана Пила. И это первая странность, режиссер “Грешников” Райан Куглер больше известен по франшизам и супергероике, но его хоррор получился именно что авторским, андерграундным и на стыке жанров. Здесь и реалии Юга Америки времен Великой депрессии, расцвет джаза, укрепление блюза, да и всего этого культурного пласта в общем. В “Грешниках” музыкального больше, чем вампирского, но его нельзя назвать мюзиклом. Или слэшером. Или исторической драмой. Эта многослойность при отсутствии клише и привлекает.

Итак. В захолустье, потерянное где-то в штате Миссисипи, вернулись братья-близнецы (обоих играет Майкл Б. Джордан), разбогатевшие в Чикаго и решившие открыть джук-джойнт в родных местах. Стремительно они выкупают у куклуксклановца амбар, стремительно находят талантливых музыкантов в виде старого забулдыги и юного сына пастора, затем супружескую пару поставщиков, затем их настигают трагедии из прошлого, но к вечеру они приводят посетителей в свой бар, и заканчивается все это бойней и вкусным ужином для ирландских вампиров. Этакие “Цветы кровавые полей” в течение одного дня. 

К слову, момент фильма, где госпел и соул переходят в темп ирландского фолка и обратно, — достаточно интересный аттракцион для внимательного зрителя. Фильм достаточно динамичный и в нем полно таких аудио- и визуальных моментов, которые завораживают сильнее метаморфоз и боев живой нежити. 

Примечательна еще и структура фильма — развязка после развязки, да еще и полноценный эпилог после титров, где герои встречаются спустя 60 лет: “несмотря на то, что произошло после полуночи, это был самый лучший день в моей жизни”.

Даже учитывая вполне реальную трагедию в сюжете, “Грешников” в каком-то смысле можно отнести к жизнеутвержающему кино. И в нем определенно есть узнаваемый стиль в вариации от американской готики, саузерна, блюза, джаза, вуду, кинематографического нуара до дарк фолка в самом его широком спектре. Посмотреть (и послушать) определенно стоит.

…который никто не знает, поскольку фольклорные страшные сказки не привязаны ни ко времени, ни к месту, ни к автору, естественно же. Потом история была перекроена и растиражирована Перро и Гримм, а впоследствии монетизирована в массовой культуре, и что потом помогало веками вбивать в голову девочек совершенно тупиковые (и тупые) паттерны поведения.

Конечно, Эмили Блихфельдт далеко не первая, кто рассказывает страшные сказки на новый лад. По сути, субжанр-то давно сложился. Но, что отличает её фильм, то как она в манере новой волны 60-70-х, во всей этой винтажной эстетике, доходчиво показывает, куда ведут все эти установки. Дело даже не в мизогинии, патриархате, капитализме, “повесточке”. Сколь угодно прогрессивная женщина, которую, допустим, изъяли бы из социума и воспитывали без всего этого токсичного “девочка/девушка должна”, тоже легко могла считать посыл фильма.

В этом и новизна “Гадкой сестры”, на который так лихо поставили штамп боди-хоррора. Физиологическое здесь идёт рядом с психологическим, сексуальность рядом с ассексуальностью и эскапизмом, корыстное и алчное рядом с сочувствием и эмпатией. 

И да, именно ретровизуал одновременно в духе готических хорроров 70-х Юрая Герца, классической серии студии Hammer, Арджентовского джалло, переосмысления всего этого в кино 90-х под саундтрек из dreampop, retrowave, dark synth и Эдварда Грига, оммажи для «Трех орешков для Золушки» и подколы для Диснея способны расставить акценты именно там, где нужно.

Плюс создателям повезло с исполнительницей главной роли Леа Мюрен. Ее типаж вневременной красавицы, который ныне легко спутать с уродством (с чего-то) идеален для раскрытия истории ее персонажа. 

Гадкая сводная сестра Эльвира здесь больше, чем герой сказки, поданной в этот раз зрителю с неожиданной точки зрения. Страшненькая, наивная, ранимая Эльвира, наверное, живет в каждом из нас. Только каждый ее в себе истребляет по-разному. В ленте Блихфельдт — в прямом и переносном смысле. Со всеми сломанными носами, пришитыми ресницами, подсаженными яйцеглистами, отрубленными пальцами.

И не сказать, что ради эфемерной мечты о розово-сахарном будущем с прекрасным принцем. Эльвира — вместилище чужих амбиций и заложник ситуации, ублюдочный принц там уже вторичен. Как и кринжовый бал, как и явление на этом Золушки — явное противопоставление, недостижимый, холодный и в чем-то коварный образ с красной лентой в волосах, который, чтобы ты ни делал, будет на пару ступеней выше, на пару шагов дальше. Зависть. Невроз. Срыв. Крах.

Это прежде всего история о болезненном взрослении, потере себя, неожиданном воскрешении. Хотя, полагаю, концовка многих разочарует — но, что поделать, время такое, принято считать, что happy end = успех и “жили они долго и счастливо”, хотя давно уже нужно применять концепцию happy end = “хорошо, что успел унести ноги”.

Мы бы порекомендовали такие фильмы, как “Гадкая сестра”, смотреть всем, чем раньше тем лучше, но нас тогда точно отменят за пропаганду всего — в фильме есть моменты явно 18+. Поэтому не будем. Но предположим, что Эмили Блихфельдт ждет большое режиссерское будущее. 

Тот случай, когда откладываешь просмотр очередного мини-сериала продвигаемого Netflix с мыслями — “ой, да чего мы там не видели”, а в итоге получаешь мощный концептуальный экспириенс в аккурат к 8 Марта. Также триста раз опошленный и переиначенный Международный женский день тут помог посмотреть на сюжет и идею “Кассандры” совершенно под другим углом.

К слову, сюжет, завязка истории совсем простенькая и камерная — обычная семья, убегая от своего прошлого, селится в доме, который пустовал 50 лет. А дом-то не простой, дом “умный”, который управляется ИИ. “Кассандра” была создана в 1975 году ученым Хорстом Шмитом, которому и принадлежал дом, в который переехало семейство Приллов. И повествование развивается параллельно сразу в двух временных линиях — с 1963 по 1975 год и современность.

И здесь, наверное, сразу стоит отметить, что “Кассандру” вряд ли можно отнести к sci-fi сериалам в полной мере. Это, скорее, готический роман, который впоследствии развивается как психологический триллер и социальная драма в ретрофутуристической обертке. Замок здесь — хай-тек особняк в немецкой глуши, призрак — хьюман-бот, то бесшумно подкрадывающийся, то внезапно появляющийся на экранах по всему дому, главные герои, которые пытаются докопаться до истины, а истина является жуткой и грустной историей чьей-то жизни и смерти, которая наложила “проклятие” на замок (дом) и на всех последующих его владельцев.

Sci-fi составляющая здесь — это инструмент, но не базис истории. Радикальным фанатам жанра найдется что обсудить лишь в пятой серии, где иллюстрируется процесс аплоундинга сознания, но и то, достаточно клишированно.

С другой стороны, создатели сериала с большим вниманием отнеслись к действию сериала, которое происходит в 70-х годах. И по визуалу, по каким-то характерным артефактам эпохи, но более важно — озвучили настроения, которые витали в воздухе 70-х годов, и что помогло наиболее подробно и емко раскрыть трагедию главной героини.

Далее пойдут спойлеры, и они достаточно существенные, лучше пропустить эту часть, если вы еще не смотрели сериал, иначе впечатление от просмотра будет смазанным.

Кассанда — по сути, собирательный образ женщины эпохи поздних 60-х годов. Kinder, Küche, Kirche — прекрасная жена успешного мужа, покладистый сын, большой дом, достаток. Но подобные идиллии — всегда ширма абьюза или всех “прелестей” жизни с конченным нарциссом, или какой-то совсем уж неприглядной чернухи. В нашем случае в сериале нашло место все вышеописанное. 

Кассандра (в человечьем своем воплощении) показана натурой искренне любящей. Порой в смертельный ущерб себе и окружающим. И на такой самоотверженности всегда найдется кому паразитировать. В частности, мужу Кассандры — Хорсту, образ которого хорошо иллюстрирует, как гениальность вполне органично может сочетаться с элементарным мелкотравчатым снобизном и бытовой мизогинией. Драматичная сцена с новорожденной дочерью, где он сокрушается, что ее никто никогда не назовет красивой, никто никогда не позовет на танцы — сценаристы будто выносят нелицеприятный вердикт ценностям патриархата конца 60-х. 

И показывают это в метаморфозах главной героини — естественно в какой-то момент она выгорает, а пустоту в душе заполняет та же трижды перебродившая мизогиния (обращенная и к себе тоже) и пассивная агрессия, которая весьма быстро обращается в террор. Очень показательно, когда уже в новой семье Кассандра объясняет маленькой дочери Приллов, что папина работа важна, а мамина работа — нет, это, скорее, хобби. Хотя по сюжету он — писатель, а она — скульптор, и, по сути, их фронт работ не особо отличается, это один и тот же творческий, “богемный” сегмент занятости. Хотя теперь мы прекрасно понимаем, почему история запомнила имя Огюста Родена, но не запомнила Камиллу Клодель. Да, это был сарказм.

И поэтому обидно за безбожно слитый финал с его неолудистким запалом. Мол, ты больше не человек, Кассандра — была бы человеком, таких бы делов не натворила, это был неудачный эксперимент, сваливаем с этого дома. И как бы за скобками остается тот факт, что главную героиню методично доводили до этого состояния. А калькирование развязки на новую семью — мол, тоже токсичный муж обесценивает все, что создатели “Кассандры” выстраивали на протяжении 6 эпизодов.

И к сожалению, это не единственный недостаток мини-сериала. Непонятна целесообразность некоторых сюжетных линий — например, романтические отношения сына Приллов с одноклассником — на смысл истории они не влияют вообще никак, зачем эти юношеские томления здесь? Как и непонятно, зачем оставлять в живых правильного и хорошего наследника и Бригиту (а судя по тому, что мемориальных табличек две, а не три — она все-таки выжила) — задел на второй сезон? А зачем?

Еще можно докопаться до мышей по мелочам — возможно, ли сразу въехать и жить в дом, который пустовал 50 лет, запустить в нем все коммуникации и электричество с первого раза, насколько были в 75 году развиты технологии, подобные нашим современным “умным домам”. Отдать должное, что какую-то логику создатели фильма преследовали — система дома абсолютно локальна, Кассандра не подключается к сети и не взламывает личные данные, а то могли бы навертеть.

Но что в сериале удалось, так это визуал, щепетильность к деталям. Как я отметила выше, действие здесь камерное — и эти интерьеры 70-х даже как-то завораживают своей аутентичностью. Также в фильме много легкосчитываемых образов. Красная помада Кассандры — красный корпус хьюман-бота и его силуэт, повторяющий ее же в любимом фартуке с оборками-крылышками. К слову, в 60-е Кассандра носит платье А-силуэта с характерной молнией на спине, которую напоминает шов на корпусе робота, как сигнал о том, что ее “расчеловечивание” началось где-то там. В сериале, в принципе, много таких “пасхалок”.

“Падение дома Ашеров” на западно-германский манер, скорее, удалось, чем нет. Сериал надолго остается в памяти и дает пищу для размышлений, несмотря на все его, казалось бы, провальные моменты. Но не всегда нужен “шедевр” на века, чтобы обозначить те или иные вневременные проблемы социума. Так что в этом плане “Кассандра” вполне состоялась как самостоятельное произведение.

И вот мы наконец-то сподобились на обзор нашумевшего долгостроя Роберта Эггерса “Носферату”. Ждали как раз, когда шум стихнет и можно будет приурочить к какой-нибудь красивой дате. Со вторым справились, с первым — совершенно нет. Невозможно находиться в информационном вакууме, если Эггерс что-то выпускает.

Да, это смазало впечатление, потому что помимо трейлеров, фото со съемочной площадки, того самого подарка Николасу Холту, коробок для попкорна и прочей промоатаки, кто-то слил пробы Лили-Роуз Депп, которые вызвали одну лишь мысль: “Роберт Эггерс, за что ты так с нами, зрителями?” И весь фильм мы не могли оторваться от душного переигрывания Депп. Единственное, что ей удалось — сцены припадков, но что-то нам подсказывает, что там она и не играла. Да, это был сарказм и токсичный юмор.

Но после финальных титров пришло понимание, почему Эггерс взял на одну из главных ролей ее. Фильмы Эггерса — это всегда про визуал и гротеск. У Лили-Роуз Депп викторианская, “Бертоновская” внешность — она идеально вписалась в характерные для этого режиссера почти симметричные мизансцены, все эти драматические аутфиты — корсеты, шляпки, открытые плечи — ей очень идут. Что же до актерской игры — да, это тот самый Эггеровский гротеск. Конечно, у Уиллема Дефо вся эта экзальтированность получилась лучше и тоньше, но действие в кадре Лили-Роуз Депп — явно не самый главный минус “Носферату”.

Про сюжет и историю фильма мы вам рассказывать не будем, все, кто хоть как-то ориентируются в кинематографе, знают о конфликте Мурнау и Семьи Стокера, который подарил нам Графа Орлока как яркого представителя “Демонического экрана” Айснер. Перейдем сразу к тому, из-за чего этот фильм определенно стоит посмотреть — это визуал, эстетика в кадре и актерский состав.

“Носферату” Эггерса — безумно красив в своей вопиющей и вопящей готичности. Прекрасна Прага в роли германского Висборга, потому что ее аутентичность только подчеркивается сизо-серым цветовым решением. Операторская работа во всех четырех фильмах Эггерса всегда была на высоте, этот фильм — не исключение. Монтаж, спецэффекты, какие-то эпизоды вроде того, как длань Орлока накрывает город и становится тенью четырех всадников апокалипсиса, — до мурашек.

И конечно же, грим и костюмы. Да, мы не получили очередного образа сигма-вампира, несмотря на то, что его играл Билл Скарсгард, который даже в роли Пеннивайза оставался горячим для женской аудитории кинозалов. Зато мы увидели настоящий живой труп во всей его физиологии и рождение тренда на ношение усов (да, это опять токсичный юмор). И наверное, это преимущество новой версии “Носферату” — нет традиционных укусов в шею, обращений в пепел и суеты с расположением клыков, самого графа мы видим всегда в тени или против источника света, что дает зрителю ощущение классического “предчувствия сверхъестественного” .

Что же до остального актерского состава — радует, что Николас Холт еще хорош в амплуа “юношей томных, со взором горящим”, а Уиллем Дефо — в образе безумного ученого-кошатника. Кстати, фильм cat-friendly — это важно.

Если субъективно оценивать “Носферату” в контексте фильмографии самого Эггерса, то наш хит-парад будет такой: “Маяк” — “Ведьма” — “Носферату” — “Варяг”. Самобытность “Маяка” уже самому режиссеру будет сложно переплюнуть. А “Носферату” же хорош, в чем он хорош, но не гениален. Плюс Эггерс поймал волну ностальгии по “тем самым фильмам 90-х” у зрителя, поэтому его работа — это оммаж скорее “Дракуле” Копполы, чем оригиналу Мурнау.